Автор: Трэвис Маршалл
Дайверы-любители погружаются для собственного удовольствия. Но есть те, для кого это совершенно другое дело: работа, и к тому же непростая. От коммерческих дайверов до подводных следователей-криминалистов – мы поговорили с пятью отважными мужчинами и женщинами, которые зарабатывают на жизнь опасными погружениями, и чья безопасность зависит только от их знаний, умений и опыта.
Дайвер на атомной электростанции
Коммерческий дайвинг – это работа под водой, обычно в жестком шлеме и с системой подачи воздуха с поверхности. Это занятие охватывает целый ряд разных профессий, но, пожалуй, самые эффектные из них те, что связаны с ядерным реактором.
Bob Stefko
Кира Рихтер в своем рабочем гидрокостюме возле Мичиганской АЭС, где она работает.
Прежде чем поступить в школу коммерческих дайверов, Кира Рихтер 10 лет была дайвером, работала инструктором в Азии и Карибском бассейне, совершала технические погружения в мексиканские сеноты. «Несмотря на все это, я знала, что мне будет непросто в шельфовом коммерческом дайвинге – одной из немногих женщин в профессии, где преобладают мужчины. Но я мечтала о декомпрессионных погружениях, - говорит она. - Один из инструкторов показал мне свои фотографии во время работы на атомной станции, и это увлекло меня с первого дня».
Сегодня Рихтер руководит программой подводных работ на АЭС в Мичигане, а также консультирует аналогичные службы в ОАЭ и Южной Корее. «Дайвинг на АЭС – это смесь дайвинга во внутренних водоемах и промышленного дайвинга. Это означает, что мы ныряем в реках, озерах и океанах, а также в циркуляционных водоотводах, конденсаторах, бассейнах, цистернах, баках и прочих рукотворных конструкциях электростанции, - объясняет Рихтер. - Мы работаем в открытых и в закрытых системах, в чистой воде, в грязной воде, в воде, загрязненной радиоактивными изотопами».
Но тем, кто делает большие глаза, узнав о её профессии, Рихтер говорит, что это один из наиболее безопасных видов коммерческого дайвинга. «Есть много профессий, где работодатель гораздо больше склонен сокращать расходы, и сотрудники получают гораздо меньше поддержки от индустрии», - говорит она. Однако это не значит, что в данной работе совсем нет риска.
«Самые худшие варианты – остаться без воздуха, если блок подачи на шлеме замерзнет из-за холодной воды, или заблудиться во время одного из наших многочисленных погружений в сложные замкнутые пространства», - поясняет она. Вероятность того, что дайвер получит опасную дозу радиации, крайне мала. «Вот почему мы расчищаем территорию до начала работ, тщательно проверяем рабочую зону, а у каждого дайвера с собой всегда есть датчик, чтобы он мог проверить свой участок самостоятельно, прежде чем приступит к работе. Кроме того, за нами удаленно наблюдают техники, отвечающие за радиационную защиту, – у них есть вся текущая информация о дозах облучения, которые мы получаем».
Следователь-криминалист
Когда плохие парни хотят скрыть преступление, они часто пытаются избавиться от улик, выбросив их в воду.
Mike Morgan
Офицер Майкл Берри на реке Аппоматтокс в Виргинии – его любимом месте для тренировочных погружений.
«Любой мост – это место, где преступник легким движением руки может швырнуть орудие убийства в воду и думать, что избавился от него навсегда, - говорит Майкл Берри, основатель и глава компании Underwater Criminal Investigators (UCI). - Моя работа заключается в том, чтобы не только найти брошенный объект, но и поднять его из воды так, чтобы сохранить отпечатки пальцев, ДНК или другие улики, которые мог оставить убийца».
Когда Берри начал работать полицейским дайвером, стандартов обучения этой профессии еще не существовало. «Всех учили по программе «Дайвер-спасатель», но на самом деле мы по большей части занимались не спасением, а поиском и подъемом со дна на поверхность», - рассказывает он. Майкл Берри разработал первый курс Underwater Criminal Investigator (подводный следователь-криминалист) для PADI. Сегодня компания UCI – лидер в обучении полицейских дайверов.
Берри проработал подводным криминалистом более 30 лет. За это время ему приходилось погружаться во всех возможных водоемах, средах и условиях, а также иметь дело с агрессивными представителями подводного мира.
Но больше всего неприятностей ему доставили бактерии. «Я нырял в карьере, который за долгие годы превратился практически в яму с грязью. Моя задача была найти украденные ценности, но я наткнулся на сумку, полную разлагающихся трупиков котят и щенят, - вспоминает Майкл. - В итоге я получил менингит и выбыл из строя на несколько месяцев. Он едва не убил меня!»
Собиратель мореного дерева
Для инструктора по техническому дайвингу Джона Клейтора реки и болота Флориды и Джорджии – ничейная сокровищница отборной мореной древесины.
John Whittle
Река Суванни во Флориде – охотничьи угодья Джона Клейтора.
Эта история началась в конце XIX века, когда лесозаготовительный бум был в самом разгаре – спелый лес вырубался и при помощи барж транспортировался по крупнейшим водным артериям США.
Джон Клейтор говорит, что, по оценкам экспертов, около 10% бревен в итоге оказывались на дне. В условиях недостатка кислорода древесина отлично сохранялась, а тот факт, что это были огромные стволы отборных деревьев, каких сейчас уже почти не встретишь, делает их еще более ценными.
«Я начал нырять в этих местах в 1965 году, когда учился в старших классах школы. Тогда я охотился за старыми бутылками и артефактами коренных американцев. И где бы я ни погружался, я видел эти бревна, раскиданные по всему дну. Я начал отмечать такие места, - вспоминает Клейтор. - Спустя годы, когда я взялся за ум и начал зарабатывать себе на жизнь, я вернулся к своим заметкам. Я научился поднимать эти бревна и обрабатывать их».
Сегодня Клейтор вместе с сыном поднимают бревна, высушивают их, обрабатывают, распиливают и затем используют для изготовления мебели или полов на заказ.
Из всех видов лесозаготовительных работ, добыча мореного дерева одна из самых опасных. Этой профессии был посвящен один из выпусков цикла передач «Лесорубы» на канале History. «Я стараюсь не думать о плохом, когда я под водой, - говорит Клейтон. - Я сталкивался со всеми опасностями, которые вы только можете себе представить, от укуса ядовитой змеи, встречи с аллигатором и огромной каймановой черепахой, до запутывания в рыболовных сетях и лесках».
Однако он тут же оговаривается, что наибольшую опасность представляют сами бревна.
«Четыре года назад здоровенное бревно в течении сорвалось с креплений и придавило меня ко дну. Никто не спустился бы за мной – дураков нет – но, к счастью, мне удалось откопаться самому. Теперь один из позвонков в шее у меня скреплен металлической пластиной и 14 винтами».
Крокодилий рейнджер
У дайвмастера из ЮАР Ричарда Болтера по-настоящему непредсказуемая и опасная подводная профессия. А кроме того она еще и очень редкая, так как он сам её себе придумал.
Alexis Andrews
«Большинство людей скорее согласились бы слетать на Луну, чем заниматься тем, что делаю я», - говорит Ричард Болтер.
«Большинство людей скорее согласились бы слетать на Луну, чем заниматься тем, что делаю я», - говорит он. А все потому, что он подводный гид, сопровождающий фотографов на встречу со смертельно опасными нильскими крокодилами-людоедами в дельте Окаванго в Ботсване. Его задача – все организовать и предусмотреть, так как на нем лежит ответственность за безопасность клиентов.
«Впервые эта идея пришла мне в голову, когда я сам как-то приехал сюда с друзьями на выходные, - вспоминает Болтер. - Летом вода становится кристально чистой, и когда я в первый раз нырнул под воду, я обнаружил, что в своей среде крокодилы реагируют на человека совсем не так, как на поверхности». Решив заняться этим как следует, Болтер выработал правила взаимодействия, соблюдение которых позволяет ему и сопровождающим его дайверам оставаться в безопасности.
Самое важное правило: никогда не задерживайтесь на поверхности, иначе крокодилы обратят на вас внимание. «Мы ныряем по-военному – вход в воду и выход из воды происходят максимально быстро», - поясняет Болтер. Кроме того, он тщательно проверяет и отбирает тех, кто хочет воспользоваться его услугами. Он работает только с профессиональными командами, снимающими документальное кино. «Это просто небезопасно для дайверов-туристов, - говорит он. - Одна компания как-то начала возить сюда туристические группы, и вскоре один из дайверов лишился руки».
По словам Болтера, начинает он всегда с прочесывания каналов в поисках крокодилов, греющихся на солнце на одной из отмелей. «Обычно, когда мы проезжаем, крокодилы соскальзывают в воду. Затем мы ныряем выше по течению и уже под водой сплавляемся до того места, где, как я предполагаю, они улеглись на дне». Под водой крокодилы чаще всего настроены благодушно или, как минимум, не проявляют никакого интереса к людям. «Эти рептилии очень плохо видят под водой, так что они на самом деле просто не замечают нас, даже если мы подплываем довольно близко. Но если вы дотронетесь до них где-нибудь в районе морды, они немедленно атакуют».
Глубоководный водолаз
«В мире коммерческого дайвинга метод длительного пребывания под повышенным давлением (ДП) – это вершина иерархии», - рассказывает Брайан Лейси, коммерческий дайвер, совершающий длительные глубоководные погружения.
Robert Seale
«Насыщенные погружения – вершина коммерческого дайвинга», - рассказывает Брайан Лейси.
Брайан живет в Хьюстоне и подряжается выполнять подводные работы для нефте-газовых компаний в Мексиканском заливе и для иностранных компаний – в том числе в Индии, Индонезии и России. «Это работа, о которой мечтают все. Но единственная причина, почему мы этим занимаемся, это деньги, которые нам платят. Потому что это похоже на отбывание тюремного срока порциями – по месяцу за раз».
Дело в том, что метод ДП (он же метод насыщенных погружений) означает, что пока дайверы-глубоководники работают, они живут в водолазном колоколе или барокамере. Как известно любому обладателю дайв-сертификата, под давлением в нашем организме накапливается азот. Дайверы-любители снижают риск возникновения ДКБ, ограничивая время нахождения под водой и скорость всплытия. А коммерческие дайверы-глубоководники остаются на глубине до тех пор, пока их организм не насытится азотом полностью, до предела. После этого они могут оставаться на больших глубинах неограниченное время – при условии, что все это время они находятся под давлением. Выполнив работу, они проходят постепенную декомпрессию в барокамере.
«Стандартная вахта – 30 дней внизу, команда из двух человек работает посменно, по пять часов в воде за раз, - объясняет Лейси. - Максимальная глубина, на которой я работал – 275 метров. Декомпрессия после этого заняла семь дней. Но в среднем это около 90 метров и три с половиной дня декомпрессии».
Хотя это довольно скучно, но то время, когда дайвер находится в состоянии полного насыщения, особой опасности не представляет. Лейси говорит, что наибольший риск связан с работой непосредственно в воде, где он собирает или разбирает нефте- или газодобывающее оборудование – например, буровую установку или трубопровод. «Работа с подводным газовым резаком – это, пожалуй, самое опасное из того, что мы делаем, - размышляет он. - При работе через горелку подается газообразный водород. И если у тебя над головой окажется какое-то перекрытие, газ может скопиться под ним, и тогда одной искры из твоей горелки хватит, чтобы все взлетело на воздух. У меня однажды произошел небольшой взрыв – к счастью, газа скопилось немного, так что взрыв получился слабым, но взрывной волной меня толкнуло очень сильно».
Подводный портал www.scubadiving.com
