Продолжение статьи Александра Губина, участника второго этапа экспедиции "Полюс холода", в конце февраля - начале марта побывавшей на озерах Лабынкыр и Ворота в Якутии. Автор фотографий - Антон Райхштат, подводные фото - Александр Губин. Первую часть статьи читайте на Подводном портале. Ознакомиться с подробным отчетом о ходе экспедиции, посмотреть фотографии и задать вопросы участникам и организаторам вы можете на нашем форуме, в ветке "Дневник экспедиции "Полюс холода".
На озере Лабынкыр мы без особых проблем сходили на 54 метра - по всей видимости, это и есть максимальная глубина водоема. Поскольку запланированное погружение на 80 м провести не удалось, появилось решение пробиться на озеро Ворота. Эта идея всех взбодрила и объединила, хотя сомнения были. Например, наш главный проводник Сергей Зверев сказал, что КАМАЗы вряд ли пройдут. Однако руководитель команды КАМАЗ Али Гильдимович Каримов уверенно и спокойно заявил: "Мы пробьемся". За профессионализм и уверенность мы про себя называли Али Гильдимовича командиром танковой бригады.
В итоге два КАМАЗа ушли пробивать дорогу на Ворота, еще два ушли в Томтор за солярой. Средний расход топлива был 10 литров на 1 км, и поэтому после путешествия на Ворота на обратный путь его бы просто не хватило. Остальные остались на Лыбынкыре готовить майну для утреннего погружения недалеко от лагеря. Цель погружения в мелководной части озера - исследовательская, но решили, если будем успевать, сделаем небольшую фотосессию. Погружение понравилось и запомнилось. Прозрачность - около 30 метров, на зеленоватом фоне воды ярко-красный "сухарь" и малиновые ласты Бажены выглядели очень "вкусно" и фотогенично.
С Баженой мы отплавали 45 минут, потом она вышла, а под воду спустился Максим Астахов. Максим брал пробы грунта на разной глубине, и мы постепенно вышли под самый берег. Подо льдом вдоль берега шла каменная гряда. Заканчивалась она ровно как по линейке на глубине два метра и переходила в плотный ил. Странно, но совсем не похоже на естественный ландшафт. Среди камней плавала стайка мелкой красной рыбы. Потом приплыл огромный красивый налим, я сразу вспомнил легенду про чудовище: может, это именно он стал прототипом? Но для чудовища у налима оказался слишком миролюбивый характер, он спокойно плавал рядом с нами и даже позволил себя фотографировать.
Вечером по спутниковому телефону позвонил Али Гильдимович. Он сдержал слово и пробил дорогу на озеро Ворота. Через 20 км бездорожья пробивались 30 часов.
Утром мы поехали по его следам, и во второй половине дня были на месте. Я выпрыгнул из машины, посмотрел по сторонам и чуть не ослеп от этого масштабного, сверкающего великолепия. В долине между двух высоких сопок лежало скованное толстым льдом озеро. Вот уж действительно Ворота! Название идеально подходит к этому месту.
На озере уже вовсю трудились наши товарищи, приехавшие еще вчера на первых машинах. Они ездили по озеру и делали замеры глубины. К нашему приезду максимальная глубина была найдена. Ребята рассказали о трудностях, с которыми им пришлось столкнуться. Уйма времени и сил ушли на поиск самого глубокого места. Пытаясь сократить трудозатраты, делали замеры эхолотом прямо через лед, но эхолот быстро замерзал, и все равно пришлось сверлить лунки. В итоге проделали около 250 замеров! Но нашли глубину только 60 метров. Мы ехали на Ворота с целью нырнуть на 80 метров, план погружения и соответствующая смесь были приготовлены заранее. Проводники в один голос утверждали, что эта глубина там точно есть, ссылаясь на показания эхолота, полученные еще летом. А некоторые утверждали, что существует разлом глубиной больше ста метров, но удалось обнаружить только шестьдесят. План погружения, конечно, пересчитали - хорошо еще, что смесь в спарке под эту глубину подошла.
Майну сделали 2х2 метра, образовалась пирамида из сложенных кубиков льда, которые вырубали, пробиваясь к воде. На пирамиде Антон Райхштат поставил икону Казанской Божьей Матери, привезенную из Казанского кремля в дар местной церкви. Толщина льда оказалась полтора метра, на Лабынкыре было на полметра меньше. Интересно, почему? Высота над уровнем моря одинаковая, расстояние между озерами по прямой от силы 10-15 км. Видимо, виной всему высокие сопки, которые окружают Ворота и не выпускают скатившийся вниз холодный воздух. А на Лабынкыре не так, там есть где разгуляться воздушным массам.
Майна была готова, когда над озером уже стояла звездная ночь, но погружение решили не откладывать. Вот такой вот ночной, подледный, высокогорно-технический дайвинг.
Само погружение проходило так: уходили по двум спусковым концам, пристегнувшись к ним кроткими кончиками на скользящих карабинах. Было три газа: транспортный EAN/40, на 30 метрах переключались на тримикс 14/54, а для декомпрессии использовали EAN/80, на который переключались на 9 метрах.
Во время предварительных тренировок на Белом море, у нас почти на каждом погружении что-то замерзало. С одной стороны, там температура воды ниже, а конкретно -2 градуса, но особенность формирования льда в соленой воде иная, по своей структуре он более рыхлый. Поэтому в морской воде он дольше формируется и легче разрушается. А если в пресной воде что-то замерзает, то замерзает крепко. Но тут в памяти опять всплыла история про ученого, который читал студентам лекцию о происхождении жизни на Земле…
Еще одна сложность заключалась в том, что пробы грунта и воды брали, используя, мягко говоря, специфичный инвентарь. Не в обиду будь сказано, кустарный какой-то: бутылки пластиковые, баночки из-под майонеза. Причин две. Первая - нехватка финансирования. Вторая - не у всех уважаемых научных заведений есть опыт совместной работы с водолазами. Давайте его нарабатывать. Помогите нам стать полезным инструментом в ваших руках, уважаемые ученые!
Все баночки пришлось брать на себя Шиллеру, потому как мои руки были заняты камерой. Дима был увешан баночками как новогодняя елка. И у этой "елки" был шанс где-нибудь за что-нибудь зацепиться. Но вершиной инженерной мысли оказалась бутылка из-под шампанского, забетонированная в небольшую железную бочку. Бетон, видимо, заменял балласт - это хорошо, когда бутылка отпускается с поверхности на веревке. Но когда она привязана к водолазу, это уже дополнительный элемент снаряжения величиной с небольшой стейдж. На дне нужно было открыть бутылку и заполнить водой. Открыть эту пробку трехпалой рукавицей у Шиллера не было никаких шансов. Дима открыл ее зубами, предварительно освободив их от дыхательного автомата. По закону физики все, что было рядом с отверстием горлышка бутылки, устремилось внутрь. Это была вода, частички грунта, какие-то микроорганизмы и... Димина нижняя губа. Из этой трагикомической ситуации надо было как-то выходить, так как водолазу рано или поздно захочется сделать вдох. С задачей Шиллер справился решительно, о чем после погружения свидетельствовала "красивая" гематома на губе.
В итоге одна из баночек все-таки запуталась за балласт спускового конца. Дима в темноте и почти нулевой видимости сразу не распознал проблему и стал поддуваться. Не помогает. А когда спохватился, произошел отцеп баночки от балласта, и Дима полетел. Притормаживая за мой спусковой конец и стравливая лишний газ, он сумел быстро остановиться. При этом Шиллер ни одной пробы не потерял. Даже в такой момент человек о науке думал!
Всплывали мы каждый по своему графику, встретились на декомпрессии. Обменявшись знаками, решили немного перестраховаться, увеличили "кислородные окна" на 3-х, на 6-ти метрах. Права на ошибку у нас не было, как не было и мобильной барокамеры.
По графику утром нужно было трогаться в обратный путь. Но очень уж хотелось посмотреть озеро в светлое время суток у берега. И попутно поднять случайно оброненную оператором подводную камеру - она сорвалась, когда ее на длинной ручке опускали в майну для съемок. Поговорили об этом с Димой Шиллером:
- Сань, а успеете? Люди устали, замерзли, с ног валятся, но выехать нужно вовремя, сам понимаешь, график ломать нельзя.
- Дима, успеем, если пойдем пилить майну прямо сейчас, а помощников я уже нашел.
Мне вызвались помогать два человека - Володя Олимпиев и оператор Миша. Володя хотел понырять со мной, а у Миши появилась хорошая возможность вернуть утопленную камеру. И вместо того, чтобы лечь спать, мы в километре от лагеря долбили новую майну для дневного погружения. Мороз ночью усилился. Работали слаженно по отработанной схеме, использовали бензопилу, топор, пешню и лопату. Освещали место мощным видеофонарем и налобными фонариками. Когда выдолбили лед примерно до метровой глубины, замерзла пила. Приняли решение немного поспать. Утром майну доделали быстро - нам пришло на помощь еще несколько человек, и появилась вторая бензопила.
Дневное погружение состоялось, мы нашли утопленную камеру и пешню. А вот со съемкой у нас не заладилось. Кроме ровного пустынного дна ничего и никого не было. Мы оба изрядно устали за эти дни, Володя позировал неохотно, а мне было лень включать в голове клавишу "творчество". Я все же сделал пару кадров Володи с пешней в руке. Пешня была очень похожа на копье, это придавало Володе грозный вид. Глядя на это фото, можно подумать, что он охотится на Лабынкырское чудовище.
Пора возвращаться. Обратная дорога тоже была не без приключений, но это уже отдельная история.
Хочется поблагодарить всех участников экспедиции за интересное плодотворное сотрудничество. За поддержку и взаимовыручку, за терпение и решительность, за мудрость и профессионализм. Мы многому научились друг у друга и многое узнали друг о друге. О каждом из участников экспедиции можно написать отдельную книгу. Но такая задача не входит в мое короткое повествование.
Лабынкыр очистил нас от шелухи и сделал чуточку лучше, а память об удивительной природе и красоте этого края навсегда останется в наших сердцах:
Здесь зимняя стужа
Свирепей быка,
А горы сверкают
Брильянтами льда.
Тайга здесь укрыта
Одеялом снегов,
Узоры на нем
Из звериных следов.
Природа хранит
Здесь тайны веков,
А здешние люди
Мудрее богов.
Влюблен всей душой
В твой сказочный мир,
В священные воды
Твои, Лабынкыр!
Губин А.С.
