30 июля 2011 года Санкт-Петербург прощался с легендарным кинооператором Эдуардом Александровичем Розовским. В декабре ему исполнилось бы 85 лет.
Эдуард Александрович для меня навсегда останется примером по жизни. Он был человек огромной души и многогранного таланта, настоящий подвижник, человек созидательной энергии, внутреннего света, подлинной петербургской интеллигентности. Высочайший профессионал. Яркая личность. Удивительный светлый человек. Народный артист. Настоящий мужчина. Великий педагог. Мастер.
Самоотверженная преданность делу, яркий талант, безграничная работоспособность навсегда вписали его имя в историю российского кинематографа. Эдуард Розовский снял около 80 фильмов, которые можно назвать вершиной операторского мастерства. Среди них такие шедевры, как «Человек-амфибия», «Белое солнце пустыни», «Начальник Чукотки».
«Человек-амфибия» – первая художественная картина в СССР с подводными съемками в открытой воде. В водолазной книжке Эдуарда Александровича Розовского – главного оператора-постановщика фильма – записано 465 часов пребывания под водой.
В этом году на VI Международном фестивале «Аквафильм» в санкт-петербургском Доме кино мы отметили 50-летний юбилей создания фильма «Человек-амфибия», который вдохновил на подводные погружения тысячи последователей Ихтиандра и стал настоящей «путевкой в жизнь» для многих аквалангистов, водолазов и дайверов. Только в первый год выхода экраны страны фильм «Человек-амфибия» посмотрело более 60 миллионов советских зрителей.
Фильм «Человек-амфибия» был отмечен наградами на различных международных фестивалях: в 1963 году на Международном фестивале фантастических фильмов в Триесте (приз «Серебряный астероид»), в 2006 году на Всемирном фестивале подводных изображений в Антибе (Франция); в 2007 году на Международном фестивале «Золотой дельфин» (приз «Золотой дельфин»); в 2011 году на Международном фестивале «Аквафильм» («Серебряный морской конёк», Национальная премия в области подводной деятельности «Подводный мир» и медаль «За вклад в подводную деятельность России»).
Но магия фильма «Человек-амфибия» не только в уникальных подводных кадрах и эффектных проплывах главных героев фильма, но в великой силе Большой Любви. Святой светлой силе, которая объединяет людей и созидает наш мир.
Розовского очень любили артисты и коллеги. А он очень любил жизнь и любил людей.
Именно поэтому его фильмы, которые уже давно стали золотым фондом российского кинематографа, любят смотреть миллионы зрителей. А его фильм «Белое солнце пустыни» стал настоящим талисманом для российских космонавтов.
До последних дней своей жизни Эдуард Александрович преподавал операторское мастерство в Университете кино и телевидения, заведовал кафедрой. Студенты его просто обожали и о нем говорили просто: «Розовский – наш бог». Он пользовался огромным авторитетом среди коллег, поэтому кафедра операторского мастерства отныне будет носить его имя.
А Международный фестиваль «Аквафильм», идею проведения которого в 2005 году с самого начала поддержал Эдуард Александрович Розовский и был бессменным Председателем жюри конкурса короткометражных видеофильмов о воде и подводном мире «Акварежиссер», учредил специальную видео-номинацию «Человек-амфибия» (фильмы о подводном плавании с задержкой дыхания, о фри-дайвинге) и премию памяти Великого Мастера.
Эдуард Александрович Розовский похоронен 30 июля на кладбище в Комарово. Проститься с Мастером пришли сотни его учеников и коллег. Светлая память.
Владимир Лютов,
Президент Международного фестиваля «Аквафильм»
Телевизионный сюжет о прощании с Мастером
Интервью с Эдуардом Александровичем Розовским о съемках картины «Человек-амфибия» (опубликовано в журнале «Подводное обозрение» (Undersea review), № 2, 2002 год)
«Нам бы, нам бы, нам бы, нам бы всем на дно…»
Профессия кинооператора не увенчана лаврами той славы, что достается режиссеру любого популярного фильма. Между тем важнейшим элементом в искусстве кино все-таки остается «картинка», поскольку кинофильм мы, прежде всего, смотрим.
На вопросы Владимира Лютова, главного редактора журнала «Подводное обозрение», любезно согласился ответить Эдуард Александрович Розовский, профессор, заведующий кафедрой киноискусства СПГУКиТ, лауреат Государственных премий РСФСР и России, народный артист России, главный оператор легендарного фильма «Человек-амфибия».
Ставший в 60-е годы прокатным хитом номер один, «Человек-амфибия» навсегда вошел в историю отечественного кино. Потому что в самый расцвет хрущевской «оттепели» открыл увлеченному построением коммунизма советскому зрителю другой мир – мир маленьких припортовых кафе, зажигательной музыки, полуобнаженных красоток. Мир большой любви. Впервые в картине прозвучала странная для СССР электронная музыка – ее играли на специально привезенном из ГДР ламповом инструменте «Ионика», способном издавать очень непривычные для советской эстрады звуки.
Молодой композитор Андрей Петров, для которого «Человек-амфибия» стал дебютом в большом кино, написал буги-вуги. А еще – слишком вольную для того времени «Песенку о морском дьяволе»: ее текст был настолько шокирующим, что бдительный редактор повелел выкинуть третий куплет…
Впервые в нашей стране были проведены масштабные подводные киносъемки.
Авантюра чистой воды
Владимир ЛЮТОВ: — Эдуард Александрович, откуда взялась идея снимать картину «Человек-амфибия», ведь тогда в Советском Союзе не было развито подводное плавание?
Эдуард РОЗОВСКИЙ: — История картины была достаточно своеобразной. В то время мы снимали высоко в горах Осетии картину, посвященную осетинскому поэту Коста Хетагурову. И вот, под влиянием разреженного воздуха на высоте 3200 метров, нам и пришла в голову идея: а что, если поставить картину «Человек-амфибия»? Что такое съемки под водой, не знал никто, но желание сделать фильм превосходило все нормальные человеческие потребности и возможности. И когда мы приехали в Ленинград на «Ленфильм» и сказали нашей администрации, что хотим снимать такую картину, директор студии очень выразительно покрутил пальцем у виска, поняв, что с нами не все в порядке. Но, тем не менее, было сказано: ну что ж, хотите снимать – начинайте сначала.
— А как все начиналось?
— Начало работы над фильмом «Человек-амфибия» относилось к 1958 году. В ту пору это была чистой воды авантюра, ведь никто не имел ни малейшего представления о том, что такое акваланг. И если в тот момент мы уже имели удовольствие видеть картины Кусто «В мире безмолвия» и «Голубой континент», то в Советском Союзе о подводных съемках в автономном снаряжении практически ничего не было известно, потому что не было ни ласт, ни масок, – ничего, все это только-только зарождалось. И вот 25 кинематографистов, среди которых были представлены самые разные профессии – и плотники, и бутафоры, и художники, и осветители, и режиссеры, и операторы, и многие другие, – отправились в Школу подплава, что в Гавани на Васильевском острове, и в течение полугода изучали премудрости водолазной науки. Только после того, как мы получили профессиональные права легководолазов с правом погружения до 40 метров, было решено отправиться на первые пробные съемки.
Место съемки изменить нельзя
— Где снимали картину?
— Первоначально планы у нас были достаточно широкие: мы предполагали снимать в Красном море, потому что прозрачность воды Красного моря достигает порядка 50 метров, а в наших водоемах не более 20 метров, и то в условиях хорошей погоды и отсутствия взвеси. Но обстоятельства сложились иначе. Мы отправились на Черное море, в Феодосию, где у нас было несколько вельботов. На них мы и отправились вдоль черноморского побережья, от Феодосии до Севастополя, большую часть времени проводя под водой в поисках живописных мест с интересными подводными пейзажами, гротами, пещерами, – в общем, всего того, что можно каким-то образом использовать в картине. А главное, нужно было найти прозрачную воду. Мы провели в путешествии около двух месяцев, наметили места для съемок, остановившись на бухте Ласпи. Там и был разбит лагерь.
— Сколько времени занял подготовительный период?
— В общей сложности эта история продолжалась в течение 2 лет. Нам надо было сделать все – начиная от склеенных вручную из плоской резины костюмов, потому что тогда, естественно, никто не представлял, что могут существовать те замечательные костюмы, которые мы сейчас видим. Мы себе выкраивали и склеивали из плоской резины трусики, рубашки. Костюм Ихтиандра был сшит из кинопленки: вручную вырубались чешуйки, красились перламутровой краской... Надо было создать всю линейку съемочной аппаратуры, потому что нам была сначала предоставлена французская камера «Комифлекс». Но надо было делать и свою аппаратуру. Поэтому изготавливались боксы, разрабатывались свои средства оптики, камеры, приспособления для осветительной аппаратуры – начиная от свинцовых подводных клюшек, на которых держался аппарат, и кончая разного рода лестницами, для того чтобы снимать какую-то верхнюю точку. Ибо эта подводная «невесомость», которая на первых порах очень привлекала, привела к тому, что не было возможности снять ни один статический кадр. Начиная от того, как меняется цвет под водой, как действует давление, как можно вообще жить и работать под водой – все это надо было решить. Нам в ту пору очень везло, потому что кинематограф пользовался большой популярностью, и все организации, куда мы обращались, совершенно бескорыстно шли нам навстречу, всячески помогали. В том числе нам на Балтийском заводе был предоставлен списанный с немецкой подводной лодки дизель-компрессор – мощный, 4-ступенчатый, который за 3 минуты качал акваланг. Надо было создать всю систему очистки, поэтому все делалось на каком-то списанном автомобиле, на который приспособили 500-литровый бак с водой – для того чтобы этот автомобиль мог быть спущен на берег и автономно качать акваланги.
Спортивные и обаятельные
— Параллельно шел поиск актеров на роли Гуттиэре и Ихтиандра. По какому принципу подбирали главных героев?
— Прежде всего, был объявлен конкурс по всему Советскому Союзу, и в печати, и по радио, и по ТВ. Было сказано, что киностудия «Ленфильм» начинает съемки картины «Человек-амфибия» по роману Беляева – пришлите фотографии, напишите о своих возможностях. Пришло более 1000 писем. Было отобрано более 100 человек для прохождения первого актерского тура, затем состоялись 2 и 3 туры. И, в конце концов, у нас оказалось 12 Ихтиандров и 11 Гуттиэре. В какой-то момент на «Ленфильме» можно было увидеть одетых в одинаковые костюмы Ихтиандров, и точно так же – очаровательных девушек в одинаковых костюмах Гуттиэре. Выбирали актеров, во-первых, по чисто внешним данным, по обаянию. Во-вторых, они должны были вынести ту тяжелую нагрузку, которая им предстояла. Володя Коренев был в ту пору студентом 2 курса театрального института, Насте Вертинской было 16 лет. С Настей было несколько сложнее, потому что она вообще не умела плавать.
— Она же в фильме плавает, да еще как!
— Настя вообще не умела плавать, но она клялась и божилась, что быстро научится, и она действительно ходила с нами в бассейн, активно училась плавать и нырять. Настя была самоотверженной девушкой. Она все делала самостоятельно, без дублеров (ее не устроила фигура дублерши). И прыжок с борта шхуны с 6-метровой высоты – первый в своей жизни. И даже танец под водой с Ихтиандром (только там под водой был не Володя Коренев, а его дублер Толя Иванов). Актеры у нас играли замечательные и удивительные. Все остальное было гораздо проще, потому что Николай Константинович Симонов согласился на роль профессора Сальватора, Владлен Давыдов – на роль корреспондента, а все остальные подбирались уже по чисто типажным данным.
Кому быть акулой?
— А акула была настоящая?
— Чтобы снять бой Ихтиандра с акулой, нужно было в первую очередь решить, какого размера будет акула. Первоначально мы решили, что это должна быть 6-метровая рыбина, и, заключив контракт с Союзом художников, заказали резиновую надувную акулу. В ее чреве помещался бы пловец-аквалангист, который и должен был приводить акулу в движение. От этого впоследствии пришлось отказаться, потому что акула в надутом состоянии стискивала пловца так, что он не то что шевелиться – дышать не мог. Не говоря уже о том, что в такую акулу требовалось запихнуть более двух тонн балласта. Затем сделали деревянную акулу с моторчиками, но ее тоже нельзя было использовать под водой. Она хоть и была похожа на настоящую, но в движении моторчик оставлял такой пенный след, что акула напоминала скорее торпеду, чем акулу. Но местные рыбаки подсказали выход из положения и привели крупный экземпляр черноморской акулы катрана. Самые крупные катраны достигают 1,5-2 метров, вот с таким мы и имели дело. Снимали в перспективном совмещении крупно головы акулы и Ихтиандра.
— После этого боя Гуттиэре очень правдоподобно тонет…
— К месту съемки ее подвозили на надувном матрасе, по команде из-под нее выдергивали этот матрас, выливали ведро красной краски, имитирующей кровь акулы. А чтобы Насте было легче тонуть, под купальник надевали свинцовый пояс в 10 килограммов. И ей было велено опускаться под воду и лежать в воде не шевелясь, до тех пор, пока аквалангисты сбоку не дадут ей загубник, чтобы подышать. Актеры у нас были натренированы так, что пребывание под водой до 2 минут ни для кого не было проблемой. 1,5-2 минуты выдерживали все, кто работал под водой. Естественно, страховка была обеспечена. Правда, по окончании картины мы говорили о том, что, несмотря на все созданные условия, никто не утонул, поскольку то, что мы себе позволяли на картине, нормальному человеку вряд ли придет в голову.
— Например?
— В том месте, где снимали пещеру Ихтиандра, точнее, вход с решеткой, была целая цепь подводных пещер. Начинались они на глубине 14 метров. Некоторые пещеры имели проломленные своды, некоторые были соединены подводными тоннелями, и наши игры заключались в том, чтобы из одной пещеры пронырнуть в другую как можно дальше – причем без акваланга, естественно. И никто не думал, что можно оказаться под сводом этого тоннеля и не найти выход. Или, скажем, под мысом Айя глубина ровно 40 метров – это вертикальный отвес, который переходит в гладкое скалистое дно без растительности. И вот там устраивались следующие испытания. Один нырял с аквалангом, оставлял акваланг на дне, выходил на поверхность, стравливая воздух, чтобы не получить баротравму, а второй с поверхности должен был нырнуть, включиться в акваланг и выйти на поверхность уже с аквалангом. Вот такие были забавы под водой. Это все тренировало, заставляло не бояться воды, находить выход в сложных ситуациях.
Оператор-амфибия
— Вам помогал кто-нибудь из водолазов?
— У нас была довольно мощная поддержка в лице наших мастеров спорта, аквалангистов, которые занимались страховкой и помогали нам в обеспечении всех съемок, потому что без них нам было бы очень трудно. Особенно много сложностей было у операторов. Длительное пребывание под водой приводило к постоянному переохлаждению. Вылезая на поверхность, нужно было каждый раз забираться в спальные мешки, накрываться бог знает чем, и сверху этих мешков на нас еще садились, для того чтобы как-то унять дрожь, и каждый день 4-5 погружений – все это было достаточно сложно. В конечном счете, у меня в водолазной книжке записано 465 часов пребывания под водой на глубинах до 40 метров. Дело в том, что все, что связано с Ихтиандром, с его миром, его жизнью, снималось на глубине свыше 20 метров – от 20 до 40, для того чтобы солнечный свет не проникал туда и все было окрашено серо-голубой мглой. А сцены с рыбаками и прочее – это были съемки на глубинах 10-15 метров. Во всяком случае, мне пришлось даже сделать для себя акваланг с 3 баллонами, чтобы не так часто выходить на поверхность. Потому что каждый выход на поверхность связан с переохлаждением, и вход и выход из воды трудно каждый раз переживать.
— А подводные съемки делали Вы лично?
— Да. Мне приходилось работать под водой дольше всех остальных. Если все могли находиться под водой порядка 40 минут, то я там сидел около часа двадцати минут – на глубине примерно 20 метров. На 40 метрах у меня акваланга хватало на полчаса, причем с третьим дополнительным баллоном.
— У Вас, наверное, и до этого фильма уже была любовь к морю…
— Вода, действительно, не была для меня чужой стихией. Я очень много лет занимался плаванием, плавал за юношескую сборную Ленинграда и впоследствии на всяких студенческих соревнованиях, так что держаться на воде я мог.
— А что-нибудь снималось в бассейне?
— Нет. Все снималось только в открытом море. В бассейне мы проводили только эксперименты и тренировки.
О, этот жестокий, жестокий мир...
— А где проходили надводные съемки? Что это за город?
— Это Баку. Все, что сверху, это Баку, район старой крепости. И прыжок Ихтиандра с крыши на крышу, и убегание от полицейских, все эти узкие улочки – все это происходит в старой части Баку.
— А почему на местных жителях мексиканские сомбреро?
— Рассказ идет о Латинской Америке, поэтому надо было найти наиболее экзотическую форму, а сомбреро как раз и олицетворяет такую Америку...
— Но корова, которую поднимали в порту, была совсем не экзотическая…
— Да уж какая была… Нам важно было показать, что такое для Ихтиандра наш мир. Его мир – это вода, а все, что на поверхности – это чужой мир, мир зла, мир искаженный в представлении Ихтиандра. Поэтому все, что на поверхности, снимали через какие-то кривые зеркала, в отражении капота автомобиля, колпаков автомобильных колес, в особых ракурсах. Снимали в порту, чтобы показать эту грязную воду с дохлой рыбой, жестокость, которую несут живые существа, показать человека, задавленного цивилизацией… И действительно, для Ихтиандра этот мир оказался жестоким, лишившим его любви, возможности жить на земле, вернувшим его в водную стихию… Что касается коровы, там было продолжение эпизода: корова, поднятая башенным краном, вылетела из подвески и разбилась. Мне, как оператору, показалось, что надо обязательно снять гибель этой самой коровы. Я проследил ее падение, потом прибежал, чтобы снять крупно глаз умирающей коровы – потом показать ужас Ихтиандра, который видит умирающее животное. Этот реалистический эпизод вырезали, как и многие другие.
— А что еще не вошло в картину?
— Много чего. Вырезано все, что связано с кабачком, с песней о морском дьяволе… По окончании картины было много неприятностей, потому что считалось, что приключенческий жанр не соответствует вкусу и требованиям советского зрителя. Но по прошествии некоторого времени картина все-таки попала в прокат, и в первый год ее увидели более 100 миллионов человек. Картина оказалась рекордсменом по сборам, была широко прокатана за рубежом, в Италии получила престижный приз «Серебряные паруса». И сегодня можно считать, что картина «Человек-амфибия», по существу, открыла дорогу приключенческому кино. К сожалению, все наши дальнейшие попытки снять какой-либо фильм с «подводным» сюжетом не удались. Сколько я ни старался заинтересовать киноруководство разного рода идеями, все это осталось невостребованным. Опыт 25 человек, принимавших участие в съемках и имевших водолазные права, оказался ненужным. Вся техника со временем вышла из строя: подводные скутера, подводные прожектора, камеры – все это со временем пришло в негодность, и больше на киностудии «Ленфильм» не было снято ни одной подводной картины. К сожалению…
Из-под воды – в пустыню
— Судьба бросала Вас от подводных красот «Человека-амфибии» к бескрайним пескам «Белого солнца пустыни». С чем связана такая резкая смена декораций?
— В жизни оператора достаточно разных метаморфоз: сегодня я снимаю на севере, завтра – на юге, следующая картина связана с воздушными съемками, затем я опускаюсь под воду, и так далее. Поэтому оператора можно найти в самых разных местах. Среди 75 картин, которые я снял за свою жизнь, были очень разные.
— А какие съемки для Вас самые важные?
— Больное дитя – самое любимое. Поэтому те картины, которые для меня дороги, практически никто не видел. Очень важная для меня картина (одна из первых, которые я снимал вместе с Алексеем Германом и Григорием Ароновым) – это «Седьмой спутник» по роману Лавренева. Мне очень дороги сказки, которые я снимал с Надеждой Николаевной Кошеверовой: «Как Иванушка-дурачок за чудом ходил», «Ослиная шкура», «Царевич Проша», «Сказка про влюбленного маляра»... Я очень люблю эти картины и рад, что мне довелось их снимать. Ну и, естественно, мне приятно, что я снимал «Белое солнце пустыни», «Начальника Чукотки», «Человека-амфибию» и еще целый ряд картин, которые до сих пор пользуются популярностью.
Интервью публикуется с разрешения официального сайта Международного фестиваля «Аквафильм».
Фотографии из архива «Ленфильма» предоставил Виктор Кириллович Оковитый, Заслуженный художник России. Огромное ему спасибо!
