Статья Олега Гаврилина, часть 3, начало читайте здесь.
Рассказывает подводный охотник Олег Гаврилин.
Я впервые лично познакомился с blackout, а заодно и samba несколько лет назад. Это было совсем на заре моей охотничьей карьеры. В те времена я уже умел убивать рыбу, попробовал нырять кое-где в теплых морях и даже успел окончить курсы по фридайвингу. Но особо глубоко я тогда еще не нырял. Как мне помнится, охотиться тогда я мог на глубинах 12-13 м, донырнуть в принципе мог и до 16-17 м, но там мне было очень некомфортно, и я мог провести на этой глубине буквально 1-2 секунды. Но прогресс был очевиден, и я был рад любой возможности попасть на незнакомый водоем и понырять в новых условиях. К сожалению, работа не всегда позволяла исполнять эти мечты. Но я прикладывал все усилия. На майские праздники мне с семьей удалось буквально на 4 дня вырваться в Египет (Шарм-Эль-Шейх). Я знал, что там запрещена охота, но это меня не пугало, так как я собирался просто понырять.
Поездка с самого начала складывалась не очень удачно. Мы должны были вылететь из Москвы в четверг в обед и прибыть на место в этот же день вечером. Ну а в пятницу я планировал, как следует выспаться и, не завтракая, пойти понырять. Суровая реальность внесла свои коррективы в мои планы. Мы заранее прибыли в аэропорт, зарегистрировались, сдали багаж и прошли паспортный контроль. Но как только мы пересекли границу (зеленую линию) и пути назад уже не было, по громкой связи было объявлено, что вылет нашего самолета задерживается на час, потом еще на час и еще. Поэтому мы провели в зоне Duty Free более пяти часов. Ну а поскольку девать это неожиданно появившееся время нам было абсолютно некуда, мы потратили его на дегустацию различных крепких алкогольных напитков в изобилии продававшихся здесь же по весьма привлекательным ценам. В результате переноса вылета почти на 5 часов и многочисленных задержек по прилету стоит ли говорить, что в свой отель мы попали уже под утро, и прилично выпивши.
По всем этим причинам на следующий день я проснулся с плохим самочувствием и тяжелой головой. В нормальной ситуации я, пожалуй, повременил бы с нырялкой, но здесь я понимал, что время моего пребывания на море и так ограничено короткими выходными, да еще и полдня было потеряно из-за отвратительной организации поездки туроператором. Поэтому я обреченно выпил таблетку от головной боли, запил ее минералкой из минибара и пошел нырять. Благо идти нужно было метров 150 максимум. Наш отель находился прямо на берегу Красного моря. А берега в Шарме, если кто был, - это просто мечта фридайвера, ну или охотника. Риф начинается прямо от берега. На протяжении 20-30 метров от берега он понижается до трех метров, а затем резкими вертикальными уступами уходит до очень большой глубины. Вода была довольно прохладной, примерно 24 градуса. Но припекало солнце, и практически не было ветра. На мне были штаны от 3-мм. охотничьего гидрокостюма, лайкровая майка сверху и резиновый грузпояс, на котором было примерно два грузика по 800 гр. И композитные ласты Sporasub Radical. Я не стал пробираться через мелкий риф, а вышел на гостиничный понтон, который заканчивался как раз там, где начинались глубины, и пошел в воду с него. Это была моя первая поездка на Красное море, и я был поражен безумно прозрачной водой. Как я сейчас думаю, прозрачность была порядка 25-30 метров, а может и больше. На тот момент я не видел ничего подобного ни на одном из водоемов, на которых мне доводилось нырять, хотя я уже бывал на Карибском море и в Индийском океане.
Первые нырки дались очень тяжело. Мучительно хотелось дышать, и слегка болела грудь. Очевидно, это происходило из-за того, что я слишком уж быстро пытался прийти в форму и старательно «надувался» во время каждого вдоха на поверхности. Я не мог комфортно нырять глубже, чем на 8 метров. Но постепенно красивейшие подводные пейзажи, полное одиночество (я на ластах ушел в сторону от толпы отдыхающих туристов) и единение с морем успокоили меня, я избавился от дискомфорта и начал нырять глубже и дольше оставаться под водой. Слабенькое течение тащило меня вдоль рифа, и я мог, нырнув на нужную мне глубину, практически без усилий дрейфовать сколько мне угодно и любоваться подводными красотами. Постепенно я увеличил «рабочую» глубину примерно до 16-17 метров, а продолжительность нырков до 1,10 – 1,20 мин. Я чувствовал себя великолепно, но со временем начал появляться некий дискомфорт. Во-первых, я все-таки был охотником, к тому же начинающим, и мне хотелось деятельности, а не расслабленного фридайва, а во-вторых, я начал замерзать. Очевидно, по этим двум причинам я, сам того не замечая, увеличил частоту нырков и начал двигаться значительно более интенсивно, в том числе и под водой.
Начали появляться первые признаки усталости (я был еще недостаточно тренирован и ничего не ел со вчерашнего дня) и нырять хотелось все меньше. Но я осознавал, что в следующий раз я попаду на море не ранее, чем через несколько месяцев и поэтому оставался в воде чтобы «наныряться впрок». Но еще минут через 15 я понял, что на первый раз хватит и надо как минимум выйти на берег, для того чтобы согреться и что-нибудь съесть. О том, что, находясь в воде долгое время можно здорово обезводиться и поэтому нужно много пить, я тогда понятия не имел. Короче говоря, продолжать нырять хотелось все меньше, и я искал повод, чтобы пойти на берег.
И вот повод нашелся. Метрах в 60-70 от меня на поверхности моря бултыхалась кучка туристов в масках, трубках, ластах и как водится спасжилетах. Вынырнув в очередной раз, я услышал какой-то возбужденный гомон и увидел, что они призывно машут руками, призывая всех остальных подплыть к ним и посмотреть на что-то интересное. Я сразу же решил, что это и есть достойный повод прервать нырялку, и быстро поплыл в ту сторону. Доплыв до снорклеров, я посмотрел вниз. Где-то на глубине 15-16 метров над свалом шла большая морская черепаха. Окружающие меня туристы восторженно тыкали в ее сторону руками и показывали друг другу большие пальцы в знак восхищения. Я, преисполнившись презрения к этим «верхоплавкам», решил показать им, как ныряют бравые русские парни и, толком не отдышавшись и не приведя пульс в порядок, быстро догнал черепаху по поверхности и, поравнявшись с ней, сделал паузу в 20 секунд, чтобы хоть немного успокоиться и сделать 2 глубоких вдоха, и нырнул.
Мне пришлось приложить приличные усилия для того, чтобы догнать черепаху, которая успела сместиться, пока я донырнул до горизонта, в котором она шла. Сначала я хотел схватить черепаху за бока, подальше от ее, выглядевшего довольно опасным, клюва, и поднять ее наверх, чтобы показать туристам. Но черепаха оказалась значительно крупнее, чем я предполагал, глядя на нее с поверхности, и неожиданно сильной. Она легко преодолела мои попытки поднять ее на поверхность и, немного ускорившись, продолжила свой путь. Тогда я решил не отпускать ее и какое-то время просто покататься на ней. Тем более что, наверное, с поверхности я и в таком виде выглядел вполне импозантно. В те не столь уж далекие времена я был полным идиотом, и меня действительно интересовало то, что посторонние люди думают о том, как я ныряю. В результате мы так и поплыли дальше. Легкий дискомфорт, вызванный погоней и попытками поднять черепаху, быстро прошел, и я совершенно расслабленно скользил в толще воды, озираясь по сторонам. Я чувствовал себя великолепно и был готов висеть на черепахе сколько угодно долго. Помню, я даже удивился тому, что в принципе я не очень хорошо подготовился к этому нырку и, наверное, уже давно должен был бы почувствовать позыв на вдох, но его все не было. Высокая прозрачность и как следствие хорошая освещенность создавали иллюзию того, что я нахожусь на небольшой глубине. Вокруг плавало множество рифовой рыбы, что тоже отвлекало меня от проблем позиционирования себя во времени и пространстве.
Все было замечательно. Ровно до тех пор, пока я не услышал писк дайв-аларма своего Suunto Mosquito. Сначала я даже не понял, что это раздался за звук, поскольку до этого мне не часто приходилось нырять не в полностью одетом гидрокостюме, а при одетом капюшоне этот тихий дребезжащий звук совсем не слышен. Еще через 3 секунды я сообразил, что надо бы посмотреть на прибор. Для этого нужно было одной рукой отпустить черепаху. Что я и сделал, поскольку по моим внутренним ощущениям нырок получился довольно таки долгим, да и я, в общем-то, уже добился всего, чего хотел, и можно было со спокойной совестью идти на берег. Я отпустил черепаху, поднес прибор к глазам и попытался определить, какой из двух алармов сработал: аларм по времени или аларм по глубине. На самом деле, я давно уже не нырял на море и поэтому совершенно не помнил, какие значения у меня были установлены. Показания прибора меня не то чтобы потрясли, но неприятно удивили. Если длительность нырка в 1,40 мин еще можно было как-то перенести, то глубина в 19,2 м меня неприятно удивила. Напомню, что я тогда только начинал учиться нырять глубоко и до сих пор еще не был глубже 18 метров.
Основной неприятностью было не то, что я оказался на этой глубине, а то, что я оказался там неожиданно для себя. И тут я сделал самую большую ошибку за этот и так уже до предела насыщенный ими день. Я посмотрел вверх и увидел далеко-далеко вверху силуэтики плавающих по поверхности людей, показавшиеся мне крохотными. Высокая прозрачность снова сыграла со мной злую шутку. Если бы вода была мутнее, то я бы не видел их столь отчетливо, и у меня не возникло бы ощущения огромности разделяющего нас расстояния. У меня сразу же случился приступ паники, и я изо всех сил рванулся вверх, даже не подумав о том, чтобы сбросить пояс. Я плыл к поверхности, продолжая смотреть вверх. Конечно, это тоже было в корне неправильно, поскольку задранная голова включала в работу лишние группы мышц и создавала дополнительную парусность. Ну а то, что я продолжал видеть, что, несмотря на все мои усилия, расстояние сокращается слишком уж медленно, еще больше усиливало и так уже неконтролируемую панику. Когда я достиг глубины примерно 12 метров, у меня начались позывы на вдох, которые все усиливались и даже вызвали неконтролируемые диафрагмальные контракции похожие на те, которые бывают при приступах рвоты только значительно более сильные и частые.
После десяти метров ситуация стала еще хуже. Позывы на вдох стали еще более нестерпимыми, в горле и деснах появилась сильная боль и я, наверное, окончательно потерял контроль над собой. Последнее что я помню из этой фазы нырка, так это то, что я начал помогать себе руками, загребая ними над головой какими-то движениями, напоминающими и брасс, и «собачий» стиль плавания одновременно, и то, что я был готов (а может быть и пытался) закричать от нестерпимого ужаса перед неминуемой смертью, и сильной боли в горле и груди. Далее мои воспоминания прерываются и вновь начинаются в тот момент, когда я уже на поверхности пытаюсь вдохнуть столь желанный воздух, но у меня это не выходит. Очевидно, дыхательное горло уже было спазмировано, и я не мог полноценно дышать, но жажда жизни была столь сильна, что я, превозмогая сопротивление гортани с хрипом, буквально заглатывал воздух маленькими глоточками. Я хорошо помню состояние полной безысходности, когда я уже вроде бы вышел на поверхность, к воздуху, но вдохнуть, никак не получалось.
Теперь я понимаю, что если бы на поверхности были бы хоть какие-то волны, то я, скорее всего не смог бы удержаться и утонул, но мне повезло - в этот день стоял полный штиль. В какой-то момент мне удалось справиться с асфиксией, и я все-таки смог сделать небольшой вдох и чуть более глубокий выдох. В голове, казалось, начало проясняться, но зато, как только я вдохнул, у меня начались очень сильные судороги всей верхней части тела. У меня тряслись голова, руки и весь торс. Ног я не чувствовал совершенно. К этому моменту я уже худо-бедно мог дышать, с трудом пропихивая воздух через сжатую гортань, но судороги были столь сильны, что возникла реальная опасность утонуть, потому что я банально не мог держаться на воде. Сначала судороги были очень частыми, сильными, но амплитуда движения моего тела была невелика. Но с каждой секундой амплитуда все увеличивалась. Как ни странно, это помогло мне контролировать себя. Я начал как бы успевать встраиваться в сторону движения судороги и пока продолжалось сокращение, допустим руки, я успевал сделать один гребок и как минимум удержать себя на поверхности. Таким вот образом я поплыл к недалекому берегу. Ноги меня по-прежнему не слушались. Руки и голову сотрясали судороги, но я уж мог хотя бы направлять себя туда, куда хочу. И я по-собачьи (по-другому я не мог) поплыл к берегу. Все неприятные симптомы исчезли еще до того, как вышел на берег. Из неприятных ощущений осталось лишь легкая боль в горле, жжение в верхней части легких и сильная боль в левой икроножной мышце.
Уже выйдя на берег, я обратил внимание, что на одной из лопастей (видимо на той, которая как раз и была на левой ноге) появилась поперечная трещина. Наверное, в какой-то момент я приложил столь большое усилие, что потянул мышцу на ноге и крепкая лопасть просто не выдержала. Других последствий не было. Я провел на берегу примерно минут 40, греясь на солнце, попивая минералку и обдумывая случившееся. Очень скоро я пришел к выводу, что если я прямо сейчас не пойду в воду и не попробую еще раз достичь этой же глубины, то на подводной охоте видимо придется ставить крест. Я больше не смогу нырять на приличные глубины. Надо так надо. Я опять надел ласты и пошел в воду.
Некоторое время я потратил на поиск подходящей точки для своего нырка. Наиболее правильным мне показалось нырять рядом с большим пластиковым буем, обозначавшим зону безопасности отельного пляжа. Он был заякорен примерно на двадцатиметровой глубине. Я продышался, держась за буй, и быстро нырнул на 8 метров. Я какое-то время висел в воде, прислушиваясь к своим ощущениям. Все было нормально. Следующим же нырком я упал на 19 метров. На всплытии я контролировал свое положение, глядя на якорный канат, и ни разу не взглянул наверх. Всплыл я абсолютно нормально. Следующим нырком я упал на 20 метров и опять всплыл вдоль каната, не глядя наверх. В завершение этого дня я нырнул на те самые 19,2 метров и лег на дно. Через 10 секунд я оттолкнулся от дна и посмотрел наверх. Опять та же картина: крохотные люди на поверхности, явно видимые даже с этой глубины облака на небе и ощущение огромного расстояния, отделяющего меня от поверхности. Сразу же начала подступать паника и даже слегка заболела растянутая мышца на ноге. Но я уже видел это и знал это ощущение и поэтому быстро справился с собой и пошел наверх. Это всплытие показалось мне чуть более долгим, чем предыдущие, но не более того. Таким образом, явно обозначившийся страх глубины был сломлен и я в последующие дни начал уверенно нырять на такие же и большие глубины.
Итак, три blackout’a случившиеся с разными людьми. К счастью, все трое выжили и смогли рассказать нам о том, как это все происходило. В своем анализе я не буду учитывать такие трудно формализуемые параметры как опытность, физические кондиции и текущее состояние охотников. Я попытаюсь дать анализ ситуаций и различных факторов, комплекс которых и привел охотников на грань жизни и смерти, и постараться понять, какие именно поступки или условия, скорее всего, послужили причиной наступления blackout\'а различной степени тяжести.
На первый взгляд все три случая различны. Но простое статистическое исследование позволяет выявить ряд закономерностей. Для простоты восприятия можно составить некое подобие таблицы, в которую будут внесены некоторые известные нам факторы.
- Олег и я на момент совершения нырка испытывали усталость. Антон нет.
- Олег и я имели некую неожиданную для самих себя сверхмотивацию совершить этот нырок. Олегу нужно было вытащить большую рыбу, а мне удивить своей глупой удалью совершенно посторонних людей. Антон снова нет. Для него это был рядовой нырок.
- Я и Антон в завершающей фазе нырка столкнулись с неожиданными условиями (для Антона неожиданным оказалось сильное понижающее течение, забросившее его на большую, чем он рассчитывал глубину, а для меня неожиданностью оказалось то, что я так же случайно оказался на неизведанной до этого глубине и очень прозрачная вода, давшая мне возможность при одном взгляде наверх оценить то, насколько большое расстояние мне предстоит проплыть), которые спровоцировали у нас приступы паники. Для Олега это был уже второй нырок с такими же условиями, и ничего неожиданного не было. Далее идут факторы присущие всем трем ныркам.
- Во всех трех случаях присутствовало явное нарушение плана нырка. Олег собирался отрезать линь и всплыть, но сделав это, он полез вытаскивать группера из расселины. Я хотел схватить черепаху и всплыть вместе с ней, но когда это не удалось, почему-то решил продлить свой нырок и покататься на ней. Антон планировал дойти до края плато и всплыть, но также решил продлить свой нырок, за что быстро поплатился, как и все остальные.
- Все трое охотников были уверены в себе и спокойны буквально до самых последних мгновений перед всплытием. То есть до наступления некоего момента «Х» все чувствовали себя комфортно и уверенно.
- Ну и наконец, все трое после наступления момента «Х» мгновенно осознали, что ситуация вышла из-под контроля, условия пребывания под водой изменились в худшую сторону под воздействием тех или иных факторов (причем появление этих факторов является последствием поступков самих же охотников), и что всплытие, будет очень и очень тяжелым и опасность наступления blackout как никогда велика. То есть, все трое только начиная свое всплытие, уже знали, что пресловутый blackout, скорее всего, состоится. И, естественно, вызванный осознанием этого факта стресс и послужил одной из основных причин наступления blackout\'а.
Как можно видеть, приведенный анализ приводит нас к совершенно однозначным выводам:
- Никогда не совершать нырков на предельные для себя глубины в состоянии усталости.
- Никогда не нарушать плана нырка.
- Всегда стараться сохранять ясную голову и не поддаваться панике.
Возможно, кому-то эти три коротких совета покажутся банальными и совершенно очевидными. Но все три описанных случая однозначно говорят, что нарушение этих трех простых законов способно с одинаковой легкостью поставить на грань жизни и смерти как амбициозного новичка, так и бывалого охотника. Помните о том, что мы идем в воду, чтобы наслаждаться жизнью, а не для того, чтобы умереть.
Олег Гаврилин
